История изучения белорусских арабских рукописей: школа китабистики А.Антоновича
Материал приводится по:
Г. Мишкинене. К истории транслитерации славяноязычных арабографических рукописей белорусских татар: на примере Вильнюсской школы китабистики, в: ŁAPICZ, C., & KULWICKA-KAMIŃSKA, J. (2015). Tefsir Tatarów Wielkiego Księstwa Litewskiego. Teoria i praktyka badawcza, grant 12H12004181 Narodowego Programu Rozwoju Humanistyki 2012). Instytut Języka Polskiego Uniwersytetu Mikołaja Kopernika w Toruniu. Праект „Tefsir” http://www.tefsir.umk.pl/o,1,o-projekcie.html.
Письменная традиция белорусско-литовских татар сформировалась еще в XV–XVI вв., но до наших дней дошли лишь поздние списки (XVII–XX вв.) более ранних памятников. Написанные на трех, а то и четырех языках памятники арабографическо письменности являются уникальным культурным наследием белорусских татар. Появление данных памятников обусловлено тем, что к концу XVI в. белорусские татары перестают употреблять свой родной тюркский язык, и чувствуют потребность в переводе основных религиозных книг. Так зарождается славяноязычная арабографическая традиция в культуре белорусских татар. Используемые в рукописях белорусских татар славянские языки – белорусский и польский, из восточных – арабский, староосманский, чагатайский, хорезмийский и крымско-татарский. Среди многочисленных жанровых разновидностей рукописного наследия белорусских татар – коранов, молитвенников-хамаилов, тефсиров — коранических комментированных переводов, теджвидов — правил религиозного чтения, полукитабов (китабы небольшого объема) – китабы занимают особое место. Именно они, в отличие от произведений других жанров, включают в себя наиболее разнородные тексты и предназначены выполнять функцию мусульманского катехизиса, как и у других народов, у которых литургический язык не совпадает с языком разговорным. Собранные в китабах тексты содержат ценнейшие указания, которыми руководствовалась местная татарская община как при исполнении религиозного долга, так и в быту, в повседневной жизни.
Изучение рукописей
Первым ученым, описавшим хамаил белорусских татар, был немецкий востоковед Х.О. Флейшер (Fleischer 1838: 450–451). Однако, судя по описанию, Х.О.Флейшер ничего не знал ни о белорусских татарах, ни об их письменности. Поэтому первооткрывателем письменности белорусских татар принято считать профессора кафедры восточных языков Петербургского университета А.Мухлинского, в работах которого приводятся отрывки польских и белорусских текстов, писанных арабским письмом (Мухлинский 1857). Несмотря на то, что работы А. Мухлинского внесли значительный вклад в изучение истории и письменности белорусских татар, к концу XIX – началу XX вв. они были основательно забыты.
С обнаружением Иваном Луцкевичем (1915) рукописи в дер. Сорок Татар начинаются интенсивные исследования культурного наследия белорусско-литовских их татар в межвоенный период. В печати появились сообщения о белорусских татарских рукописях, а исследованию китаба Луцкевича было посвящено несколько работ (Луцкевiч 1920: 28–39; Станкевiч 1924: 46–52).
Прерванные второй мировой войной исследования литературного наследия белорусских татар возобновляются с публикацией монографии 
Больше про научный путь Антона Константиновича Антоно́вича в этой статье.А.Антоновича «Белорусские тексты, писанные арабским письмом, и их графико-орфографическая система» (1968)
«Белорусские тексты, писанные арабским письмом, и их графико-орфографическая система» (1968). Эта монография на многие годы стала настольной книгой для последующих поколений исследователей-китабистов. Разработанная профессором система транслитерации памятников и принципы датировки рукописей на основе их графико-орфографических особенностей стали тем необходимым введением в текстологию памятников белорусских татар, без которого было бы трудно подступиться к самим текстам. Достаточно сложная арабская транскрипция и смешение в текстах белорусских, польских, арабских и тюркских слов делали памятники сложными для восприятия и исследований.
Несколько слов о профессоре А.К. Антоновиче. В 1961 г. А. К. Антонович защитил кандидатскую диссертацию «Языковой анализ судовой (актовой) книги Ковенского земельного суда 1566-1567 гг.» и начал искать тему для новых исследований. В начале 60-х гг. белорусисты А. Журавский, Я.Станкевич и др. писали о большом значении для истории белорусского языка рукописей, написанных некириллическими алфавитами, особенно арабицей. Именно они и стали основным объектом изучения А.К.Антоновича, а публикации на эту тему принесли ему европейскую известность.
Много времени и сил отняло у А.К. Антоновича собирание необходимого для исследований материала – тут и переписка с библиотеками, и личные контакты с семьями татар в Литве и на Беларуси, и конечно же – работа в архивах. Плодом многолетней и кропотливой работы стало собрание из 24 рукописей в виде электрографических копий, фотокопий и микрофильмов, которое и на сегодняшний день являются уникальным. На основании собранного материала в 1968 г. А. К. Антонович издал монографию «Белорусские тексты, писанные арабским письмом, и их графико-орфографическая система», которую и защитил в качестве докторской диссертации; эта монография на многие года стала настольной книгой для последующих поколений исследователей-китабистов (термин китабистика для обозначения исследований славяноязычных арабографических рукописей был предложен позже, уже в 90-е гг.).
В дальнейшие планы профессора входило издание хрестоматии с текстами XVI–XVII вв., составление словаря китабов, публикации расшифрованных текстов, с которыми могли бы работать специалисты не только в области языкознания, но и историки, этнографы, фольклористы. Но этим планам не суждено было осуществиться – 17 января 1980 г. А.К. Антонович скоропостижно умер. После смерти у него не осталось учеников, которые могли бы продолжить начатое им дело. И только благодаря тому, что рядом с А.К. Антоновичем в последний год его жизни оказался коллега по работе В. Н. Чекман, проблемы китабистики остались в списках курсовых работ, предлагаемых студентам-филологам Вильнюсского университета. С тех пор на кафедре славянской филологии Вильнюсского университета несколько студентов написали и защитили бакалаврские и магистерские работы по татарским рукописям. В 2005 г. там же был издан каталог белорусских арабографических рукописей, фокусирующийся на содержания памятников, а не их графико-орфографических особенностей. Прежде это редко делалось в специальных работах по китабистике.
Подход школы Антоновича к транслитерации
Транслитерируя кириллицей арабографические тексты, исследователь сталкивается с целым рядом трудностей, поскольку арабский алфавит является специфичным, приспособленным для передачи звуков семитской языковой группы, к которой принадлежит арабский язык. При определении того, каким знаком передавался тот или иной звук, следует учитывать, что рукописи в целом являются памятниками белорусской, польской письменности, написанными языком, близким к разговорному.
Тексты, писанные арабским письмом, не были чисто фонетическими, в них сохранялись некоторые этимологические знаки и сказывалось влияние морфологической системы церковнославянского языка. Следом традиционного этимологического написания является употребление в древнейших памятниках татарской письменности -л- в глаголах прошедшего времени, соответствующего -у- из (л) (в позднейших памятниках XVIII– XX веков фонетическая запись через v вав); употребление в польских рукописях R (r), соответствующего польскому (rz) наряду с фонетической записью ژ (ż) в других рукописях (Reychman 1970: 349).
Отсутствие общепринятых правил употребления арабского алфавита для передачи славянских текстов привело к тому, что переписчики пользовались различными методами при передаче тех или иных звуков. При этом одни из них могли хорошо знать арабский или турецкий языки, другие знали только сами буквы. Различие между звуковой системой арабского и белорусского, польского языков еще больше затрудняло выработку единых принципов транслитерации славянских текстов.
В белорусских текстах XVII–XX вв., писанных персо-арабским письмом, 
Эволюция букв персо-арабского алфавита на отдельной страницевыявлено 36 букв, 33 из которых служат для обозначения согласных звуков белорусского языка, а 3 самостоятельного звукового значения не имеют. Основу алфавита белорусских текстов составляют 29 букв персо-арабского алфавита (Praktyczny podręcznik 1937: 3). В это число входит и символ «хамза» ء , служащий для обозначения гортанного произношения арабских согласных, но в арабский алфавит не входящий. Буквы ژ (ж), پ (п), چ (ч) и گ (г) в арабском алфавите отсутствуют, они были привнесены персами в VIII в. для передачи индоевропейских фонем, отсутствовавших в арабской речи (Антонович 1968: 180).
Из алфавитов тюркских языков взята буква ڭ сагыр-нун, состоящая из буквы каф с тремя (или одной) точками сверху. Букву ڭ сагыр-нун в большинстве случаев встречаем в тюркском тексте (например, в китабе И. Луцкевича, полукитабе ЛУ-893 и др.), позже (со второй половины XIX в.) она использовалась для обозначения носовых гласных (ą) и (ę) польского языка. Татарами были созданы также буквы идля обозначения соответствующих аффрикат 
Две особенные белорусские фонемы [д͡зj, цj], для которых были придуманы специальные буквы[дз’] и [ц’] (ࢭ и ࢮ). Имелись также отдельные знаки для обозначения мягкости и твердости согласных.
В арабском алфавите нет специальных графем для обозначения гласных [o] и [у]. Для их передачи переводчики использовали сочетание знаков <وٌ> (вав с даммой над ним) или просто < ٌ> (дамму над согласным). Гласные [a] и [э] обозначались при помощи фатхи < َ> или ее сочетанием с другими графемами. Такое обозначение затрудняет понимание текста при его транслитерации и часто приводит к интерпретации текста. В XVIII в. переписчики начинают обозначать гласные [o] и [у] разными графическими знаками: [o] – вав + фатха <وَ>, [у] – вав + дамма <وٌ>.
Таким образом звуки [о] и [у] могли передаваться теми же знаками <وٌ> и < ٌ>, иногда вместо [п] было написано [б], твердый звук [з] передавался арабской буквой ض, с XIX в. – ظ. Смешение букв, имеющее место в тексте рукописей, всегда отмечается нами в транслитерированных текстах.
В тех случаях, когда в рукописи отсутствует колофон и дату нельзя установить на основании водяных знаков, следует учитывать изменения происшедшие в развитии графической системы письма белорусских татар. Так, например: в рукописных памятниках XVII–XVIII вв. согласный [з] записывался при помощи двух графем ض и ظ, в XIX в. для обозначения этого согласного начинает использоваться только одна графема – ظ.
На протяжении 20-х–50-х гг. XX в. печатались отрывки рукописей, предпринимались попытки научно-обоснованной транслитерации текстов. Лишь с выходом в свет монографии А.К. Антоновича эти попытки наконец-то увенчались успехом. Разработанная профессором система транслитерации на кириллицу на многие года стала настольным пособием для последующих поколений исследователей-китабистов.
В 1985 г. в литовском журнале «Языкознание» (Kalbotyra, XXXVI (2)) появляется статья В.Н. Чекмана «Гадальная книга Ходыны (из китаба КУ-1546) (99–107)». Цель публикации – несколько увеличить корпус арабографических текстов, транслитерация которых имеет столь важное значение для изучения истории белорусского языка и для понимания языковой ситуации в Великом Княжестве Литовском.
По-прежнему актуальным являлось совершенствование правил транслитерации арабицы с помощью букв кириллического или латинского алфавита. В публикации звуки о и у, обозначенные в тексте одинаковым образом (вавом с дамой), были выделены курсивом; о, обозначенное дамой, (как и у), передавалось с помощью омеги (ω). Звук о, передаваемый в тексте вавом с кесрой над ним (обычный способ обозначения о в более поздних текстах), не был выделен особо.
Курсивом был выделен з, обозначенный буквой за (в отличие от з, переданного буквой дад), а также а (в начале слова), обозначенное в рукописи с помощью алифа с маддой над ним.
С мягкое в памятнике обозначаемое тремя буквами было транслитерировано следующим образом: буква са знаком с’ (с́ у Антоновича), буква син – с“ (c̀ у Антоновича), буква син с тремя точками под ней с” (ç̀ у Антоновича).
Взрывное г, переданное в арабице гайном, выделено курсивом (в отличие от г фрикативного, обозначенного арабской буквой ха). Долгое и арабского алфавита было обозначено с помощью и, а краткое и – с помощью i.
Автор статьи также отказался в транслитерированном тексте от знаков препинания и заглавных букв. По-мнению В. Н. Чекмана, предложенная транслитерация сделала текст более удобочитаемым и в то же время позволила довольно точно передать „дух памятника”, кроме того она была более удобна для типографского набора.
Разработка принципов транслитерации или транскрипции остается актуальной до сих пор. C проблем упрощения транслитерации начала свои исследования и ученица В. Н. Чекмана Галина Александрович (Мишкинене) (1990, 64–70). В своей диссертации «Древнейшие рукописи литовских татар (Графика. Транслитерация. Перевод. Структура и содержание текстов)» в 1998 году она избавилась от целого ряда знаков. По её словам, это облегчало понимание текста, при этом не стирались особенности графики и орфографии текста. Правда, позже автор статьи вернулась к принципам транслитерации, разработанным А.К. Антоновичем, так как в научной публикации источника имеет значение каждый знак, а упрощенной транслитерацией имеет смысл пользоваться лишь в научно-популярных работах. О том, что диспут вокруг транслитерации и транскрипции является не завершенным, свидетельствует и тот факт, что на конгрессе, посвященном проблемам белорусистики в 2010 г., была предусмотрена секция, посвященная данной проблематике. По-прежнему ученые не располагают достаточным корпусом расшифрованных текстов, транслитерация которых не вызывала бы сомнений.
Кроме работ, посвященных проблемам транслитерации и транскрипции текстов рукописей белорусских татар, школа А.К.Антоновича много внимания уделяет каталогизации рукописей, публикации источников и текстологическому анализу текстов. Сегодня благодаря анализу каталогов, книг и публикаций, посвященных теме татаристики, учеными выявлена 181 рукопись белорусских татар (Цiтавец 2009, 51). 70 рукописей хранится в частных коллекциях. Одна из самых значительных коллекций принадлежит И.Б. Канапацкому (Беларусь). Коллекция состоит из 25 рукописей XVI–XX вв. (Цiтавец 2006, 148). Список памятников, хранящихся в частных коллекциях, описан в статье Е.И. Титавец (Цiтавец 2009, 53–58). Рукописи из государственных хранилищ Беларуси, Литвы и Польши представлены в пяти каталогах (РIДК 1997; Drozd, Dziekan, Majda 2000; РБТ 2003; Мишкинене, Намавичюте, Покровская 2005; РТБ 2011). Самые большие коллекции рукописей хранятся в государственных хранилищах Беларуси и Литвы. Соответственно 47 и 40 единиц хранения. С каждым годом коллекции пополняются новыми поступлениями.
Для всестороннего исследования по-прежнему не хватает транслитерированных текстов рукописей. Вильнюсская школа китабистики поставила перед собой сложную задачу: подготовить к печати наиболее известную рукопись белорусских татар – китаб Луцкевича. Поставленной цели исследователи достигли в 2009 г. с публицацией книги «Китаб Ивана Луцкевича». Впервые вместе с факсимиле рукописи были транслитерированы не только славяноязычные, но арабо- и тюркоязычные тексты. Публикация была сопровождена комментарием и переводом рукописи на русский язык (Мишкинене 2009).
Новый этап в исследованиях над славяноязычными арабографическими рукописями белорусских татар представляет и начатый текстологический анализ текстов (Мишкинене, Темчин 2013; Мишкинене 2013).
Таким образом, исследовательская школа А.К.Антоновича активно действует, а имя ученого – навсегда вписано в историю изучения белорусской письменности.
Литература
Антонович A.К., 1968, Белорусские тексты, писанные арабским письмом, и их графико-орфографическая система, Вильнюс.
Луцкевіч I., 1920, Ай Кiтаб (З пасьмертнай спадчыны Iвана Луцкевiча), „Наша Нiва. Зборнiк”, Вильня, s. 28–39.
Мишкинене Г., Намавичюте C., Покровская Е., 2005, Каталог арабскоалфавитных рукописей литовских татар, Вильнюс: изд-во Вильнюсского университета. литовск
Мишкинене Г., Темчин С., 2013, О текстологии рукописных китабов литовских татар: Диалог пророка Мухаммеда с шайтаном, [w:] Tatarzy Wielkiego Księstwa Litewskiego w historii, języku i kulturze. Pod red. J. Kulwickiej-Kamińskiej i Cz. Łapicza. Toruń, s. 211–230.
Мишкинене Г., 2009, Китаб Ивана Луцкевича, Вильнюс: Институт литовского языка.
Мишкинене Г., 2013, О текстологии рукописных китабов литовских татар: легенда Мирадж, [w:] „Kalbotyra” 58 (2), Slavistica Vilnensis, s. 99–119.
Мухлинский А., 1857, Изследованiе о происхожденiи и состоянiи литовскихъ татаръ, Санкт-Петербург.
РIДК 1997, Рукапiсныя i друкаваныя кнiгi беларускiх татараў: каталог выставы, уклад.: Л. Доўнар [i iнш.], Мiнск: Беларус. ун-т культуры.
РБТ 2003, Рукапiсы беларускiх татараў канца XVII – пачатку XX стагоддзя з калекцыi Цэнтральнай навуковай бiблiятэкi Нацыянальнай акадэмii навук Беларусi: каталог, cоставители: I.А. Ганчарова, А.I. Цiтавец, М.У. Тарэлка, Мiнск.
РТБ 2011, Рукапiсы татараў Беларусi канца XVII – пачатку XX ст. з дзяржаўных кнiгазбораў краiны: каталог, cкладальнiкi: М.У. Тарэлка, А.I. Цiтавец, Мiнск: Беларуская навука.
Станкевіч Я., 1924, Адрывак з Аль-кiтабу, [w:] „Крывiч” 8, Коўна, s. 46–52.
Цітавец А.І., 2006, Беларускiя кнiгазборы татарскiх рукапiсных кнiг, [w:] Информационное обеспечение науки Беларуси: от рукописей к электронным информационным ресурсам, Минск, s. 147–156.
Цітавец А.І., 2009, Рукапiсы нашчадкаў татараў Вялiкага княства Лiтоўскага ў калекцыях свету, [w:] „Забыткi: дакументальныя помнiкi на Беларусi”, Мiнск, s. 49–62.
Чекмонас В.Н., 1985, Гадальная книга Ходыны (из китаба КУ-1546), [w:] „Kalbotyra” 36(2), s. 99–107.
Drozd A., Dziekan M.M., Majda T., 2000, Piśmiennictwo i muhiry Tatarów polsko-litewskich. Katalog zabytków tatarskich, t. 3, Warszawa: ResPublika Multiethnika.
Fleischer H.O., 1838, Codices Arabici, Persici, Turcici, in Nauman
A.G.R. (ed.), [w:] Catalogus librorum manuscriptorum qui in Biblioteca senatoria civitatis Lipsiensis asservantur, Grimae, s. 450–451. Reychman J., 1970, Nowe prace o zabytkach piśmiennictwa polsko-białoruskiego pismem arabskim, [w:] „Przegląd orientalistyczny” 4 (76), s. 344–353.
Praktyczny podręcznik początkowego czytania po arabsku. Wydawnictwo muftjatu na Rzeczpospolitą Polską, 1937, Wilno.
Материал приводится по:
Г. Мишкинене. К истории транслитерации славяноязычных арабографических рукописей белорусских татар: на примере Вильнюсской школы китабистики, в: ŁAPICZ, C., & KULWICKA-KAMIŃSKA, J. (2015). Tefsir Tatarów Wielkiego Księstwa Litewskiego. Teoria i praktyka badawcza, grant 12H12004181 Narodowego Programu Rozwoju Humanistyki 2012). Instytut Języka Polskiego Uniwersytetu Mikołaja Kopernika w Toruniu. Праект „Tefsir” http://www.tefsir.umk.pl/o,1,o-projekcie.html.
Резюме:
В данной статье рассматриваются проблемы транслитерации и разработки системы транслитерации для передачи белорусско- и польскоязычных арабографических рукописей. Сведения о том или ином виде рукописей белорусских, польских татар появились в научной литературе еще в XIX веке, однако систематическим её изучение стало только после публикации монографии А. К. Антоновича «Белорусские тексты, написанные арабским шрифтом, и их графико-орфографическая система» (1968). Антонович разработал систему транслитерации, и она нашла последователей, на долгие годы став одной из тщательно и качественно проработанных систем передачи белорусско-польских текстов, писанных арабской графикой.
Валерий Чекман продолжил разработки, начатые А. Антоновичем. В 1985 г. он разбирает и публикует Гадальную книгу Ходыны, с целью расширить корпус арабографических славянских текстов, столь значимых для изучения истории белорусского языка, совершенствуя при этом транслитерацию арабицы в кириллицу и латиницу.
Продолжает дело изучения татарских рукописей школа А. Антоновича (Г. Мишкинене и др.).